Три таких разных вопроса

Три таких разных вопроса
- Игорь! Идем обедать! Все уже на столе! – В который раз крикнула девушка с балкона седьмого этажа.
- Иду, иду! – Отозвался мужской голос и из гаража во дворе высунулась взлохмаченная голова.
- Если дальше дела пойдут в том же духе, эта развалюха лишит мена выходных. – Недовольно проворчал Игорь, присаживаясь перед разобранным карбюратором. – Сейчас, родная, - приговаривал он – только соберу в кучу это железо и на обед.
Люда, скрестив на груди руки минут пятнадцать стояла у окна с надеждой глядя в сторону гаражей. Ее всегда серьезное, светлое лицо скривилось в недоброй ухмылке, а темно-карие глаза подернулись дымкой печали.
- Ну вот, Людмила, встречай, это в гости пришли те самые пресловутые, серые будни, о которых так часто твердила тебе мама. – Сказала она себе, и, надев фартук, отправилась прибирать в гостиной.

- Здорово, Игорек! – Загрохотал чей-то голос над ухом увлеченного мужчины.
- Здорово, коль не шутишь! – Отозвался тот, распрямляя затекшую спину.
Перед замазученным Игорем предстал его коллега по работе. На бледном, конопатом лице, под самой пуговкой носа играла широкая улыбка. Два ряда ржавых зубов придавали лицу маленького человека почти хищный вид.
- Какими судьбами? – Поинтересовался Игорь, тщательно вытирая руки.
- Да вот, за хлебом насущным на базарчик забегал. – Охотно признался тот и выразительно приподнял увесистую котомку, в которой на фоне угловатых свертков не двусмысленно красовалось горлышко бутылки.
- Все празднуете?! Зарплату еще не растранжирили? – Довольно резко выразил свое неодобрение Игорь.
- На охоту собираемся. – Осклабился его собеседник, и добавил: - Поедешь?
- Я бы поехал, да не на чем. Старушка совсем сдает, по ночам бедняжка наверное о капремонте грезит. Да и что мне с вами пьянчугами в лесу делать? Понапиваетесь, потом стрелять друг друга начнете, а у меня молодая семья.
На этот раз непрошеный гость обиделся. Насупившись, он отошел в сторону и неловко пытался застегнуть свой видавший виды пиджак.
- Ты раньше не был такой злой, Игорек, это тебя женитьба испортила. – Попытался что-то объяснить он, но Игорь перебил его.
- Не жена меня испортила, а Бог от этой дряни избавил, и теперь я не могу спокойно смотреть, как водка таких вот обормотов, как ты в могилу тащит.
- Ладно, - заторопился прочь коллега, - еще не известно, кто кого куда тащит. Бывай, старина.
Игорь посмотрел, как он скрылся за углом и со вздохом продолжил ремонт машины. С балкона опять раздался голос жены.
- Игорек! Ты еще не забыл про обед?!
- Нет, нет. Я скоро буду! Осталось совсем немного!
Дверь балкона закрылась, и он смог снова спокойно приступить к работе.

Люда в третий раз подогрела обед, завершила уборку комнат, постирала все самое необходимое и с чувством глубокого удовлетворения села почитать Библию. Она раскрыла книгу наугад и ее взгляд упал на пятнадцатый стих двадцать первой главы Евангелия от Иоанна….

…С моря подул свежий утренний бриз и принес с собой знакомый запах рыбы. Длинная песчаная отмель протянулась в глубину озера на сотни метров, окрашивая в желтый цвет прибрежные волны. Маленькая рыбацкая лодка мерно покачивалась, уныло опустив в воду почерневшие весла, покинутая, одинокая. На берегу среди куцей прибрежной растительности, прямо на россыпях мелкой гальки аккуратными кучками разложена свежая рыба, прикрытая сверху старой тяжелой сетью. Над этим местом кружит стайка настойчивых чаек. Несколько из них уже пару раз пытались унести такую доступную добычу, но всякий раз были вынуждены, недоумевая отступить пред необычным препятствием, защищающим рыбу от их посягательств.
Раскаленные угли костра уже теряли свою былую яркость в первых лучах восходящего солнца. Благоговейную тишину нарушало только шипение запекающейся рыбы да легких хруст гальки под ногами.
У догорающего костра восемь человек. Один из них – по одежде – раб, но в движениях простота, а в глазах царственное достоинство, берет рыбу и хлеб, дает ее людям. Семеро в трепетном молчании принимают эту пищу и начинают есть. Они знали, что это – Господь, но ни кто из них не осмеливался спросить Его: «Кто Ты?»
Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру:
«Симон Ионин! Любишь ли ты Меня больше всего*?
Петр, не ожидая такого вопроса, смутился. Когда они виделись с Иисусом последний раз, наедине, они уже говорили о том страшном поступке Петра во дворе первосвященника Каиафы в день казни Христа. Уже тогда Иисус простил его и теперь, конечно же, не мог напоминать ему об этом. Значит, Он хочет услышать от меня эти слова еще раз, подумал Петр и довольно улыбнулся, ведь ни у кого другого он не спросил этого.
Петр говорит Ему: «Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя».
Иисус говорит ему: «Паси агнцев Моих».
С великой радостью Петр воспринял последние слова Иисуса, как ободрение и обвел сотрапезников счастливым взглядом.
Еще говорит ему в другой раз: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня?»
Почему Христос повторяет свой вопрос, словно не расслышав его ответа, забеспокоился Петр и серьезно посмотрел на Учителя.
Другие ученики, не придавшие особенного внимания первому вопросу, ко второму отнеслись более внимательно и теперь удивленно переглядывались между собой. Должна быть причина такого странного поведения Господа.
Петр говорит Ему: «Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя».
Иисус говорит ему: «Паси овец моих».
Трапеза продолжалась, напряжение ушло, и Петр совсем уже успокоился, как вдруг…
Говорит ему в третий раз: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня?»
Этот не хитрый вопрос, заданный в третий раз, будто молнией поразил сердце Симона. Наконец, он услышал то, что хотел сказать ему Бог. «Ты говоришь одно, а дела твои – другое. Разве Я на то послал вас в мир, так же как послал Меня Отец, чтобы вы сделали рыбную ловлю главным своим занятием? Разве Я этому так долго учил вас?» - Услышал он в своем сердце.
Опечалился Петр, что в третий раз спросил его: «Любишь ли Меня?»
И сказал Ему: «Господи! Ты все знаешь. Ты знаешь, что я люблю Тебя».
Когда ученики озадаченные дважды, заметили, как сильно опечалился Петр, как тихо промолвил он последние слова и как пристыжено, этот уже не молодой человек опустил глаза, они почувствовали не просто интерес к происходящему, а скорее страх. Если бы не удовлетворенная нежная улыбка Христа, которую Он подарил Петру, словно знак прощения, их страх перешел бы в ужас и отчаяние.
Иисус говорит ему: «Паси овец Моих».
Этот момент в жизни Петра оказался переломным. С этого дня, до самой своей прославленной смерти Муж Божий помнил о том, как послал его в мир Христос.

Люда оторвалась от Библии, когда услышала звонок в дверь. Картина сразу пропала, яркие образы развеялись. Отправив книгу на полку, она направилась в прихожую. Краем глаза она заметила настенные часы и удивленно хмыкнула. Было уже семь вечера. За окном сумерки. Только теперь она поняла, что уже некоторое время не могла читать, и удивилась, как сильно разыгралось ее воображение. Как же она не заметила, что уже так поздно?
Игорь стоял на пороге чумазый, с замученной не уверенной улыбкой на лице. Замазученные рукава некогда чистой сорочки, вот что первым бросилось в глаза неутомимой хозяйки. Она закрыла глаза и в отчаянии закусила губу, чтобы не упрекнуть уставшего мужа в неаккуратности.
Он уверенно шагнул через порог и обхватил сильными руками гибкий стан женщины. Люда в ужасе широко раскрыла глаза.
- Нет, нет! – Завопила она встала на носочки и брезгливо подняла руки. – Не трогай меня, посмотри, на что похожи твои руки!
- Что ты так кричишь? Соседей перепугаешь. – Улыбнулся он и прошел в ванную.
- Ну, как, ты закончил? – Поинтересовалась Люда, гремя на кухне посудой.
- На сегодня, да. – Услышала она ответ.
- Не притворяйся, ты знаешь, что я имела в виду!
- Все оказалось хуже, чем я предполагал.
- Ладно, Ладно, только избавь меня от технических подробностей, пожалуйста!
Приглушенно звякнула микроволновая печь. Через несколько минут обед, который обратился в ужин, красовался на белоснежной скатерти. Игорь обнял Люду и благословив пищу сел за стол.
Все как будто было обычным: изумительно вкусная еда, чистота в комнате, опрятная и заботливая жена, но Игорь чувствовал, что-то изменилось. Люда ела мало и как-то странно внимательно рассматривала мужа. Игорь заметил это и перестал жевать. Обычно Люда на аппетит не жаловалась, да и говорит она обычно не меньше других женщин. Это молчаливое созерцание не на шутку взволновало его.
- Что-то случилось? – Сдержанно спросил он.
- Нет-нет, все в порядке. – Встрепенулась она – Ты кушай.
Игорь попытался еще раз приступить к еде, но после нескольких ложек понял, что от его вопроса положение только усугубилось. Этому странному поведению должно быть свое объяснение, подумал он и отложил ложку.
- Рассказывай, что случились. – Потребовал он.
- Игорь, скажи, любишь ли ты меня больше всего на свете?! – С каким-то отчаянием вдруг спросила Люда.
Игорь ожидал услышать все что угодно, но только не этот вопрос. Не понятной природы волнение охватило его. Он встал из-за стола, подошел к ней сзади и крепко обнял.
- Ты же знаешь, что я люблю тебя больше всего на свете! – С трепетом жениха проговорил он в самое ухо своей жены.
- Хорошо. – Печально вздохнула она, взяла со стола ложку и принялась задумчиво хлебать остывающий суп.
Игорь правильно понял желание своей жены, ей надо было просто услышать эти нежные слова, почувствовать, как сильно он любит ее. Он удовлетворенно крякнул и небрежно занял свое место у стола. Так как суп остывал, то его надо было по возможности быстрее отправить по месту назначения. В установившейся тишине было слышно, как часто бряцает ложка о тарелку. Люда не отрывала затуманенного взгляда от какой-то точки на столе.
Когда суп в тарелке Игоря закончился, и он собирался приступить ко второму, тишину вновь нарушил голос его жены.
- Игорь, ты, правда, любишь меня?
Игорь испуганно взглянул на свою половину. Она бледная, с дрожащими пальцами с отчаянной надежной смотрела ему в глаза. Такой пристальный взгляд привел мужчину в смятение. «Что с ней произошло? Может, я оказываю ей мало внимания?» - Терялся в догадках он и пытался тут же найти себе оправдания. Он подсел к ней, взял ее дрожащие пальцы и успокаивающе произнес:
- Что с тобой, дорогая? Ты ведь знаешь, как сильно я люблю тебя! Что так расстроило тебя?!
Она отвернулась, чтобы спрятать набежавшие слезы. Смятение мужа усиливалось с каждой секундой. Ему стало казаться, что в происходящем виновато ни что-то, а он сам. Он нежно прижал к себе жену, в ответ на это она повернула к нему свое мокрое от слез лицо.
- Ты любишь меня, Игорь, ведь так? – Еле слышно задала она все тот же вопрос.
Этот взгляд полный страдания и сомнений разбудил в сердце мужа такую бурю чувств, что он едва удержал подкатившие к горлу рыдания. «Почему она спрашивает это в третий раз?! Потому что она имеет множество оснований сомневаться в моих словах!» - Вдруг осенило Игоря. В этом взгляде и в последнем вопросе он услышал все, что заслужил услышать, но что не должна была произносить своими устами смиренная и добрая жена. «Ты говоришь, что любишь меня больше всего, а выходные проводишь с машиной, не слышишь когда я зову тебя, не ведаешь, что жена твоя по четыре раза в день подогревает тебе обед в надежде увидеть тебя в самом скором будущем. Целый день она вынуждена проводить одна, убирая в комнатах, приготовляя кушать, стирая и, разговаривая сама с собой. Ты находишь время для ночной рыбалки с друзьями, но чтобы поехать с женой в город погулять, на это времени не достаточно. Ты ремонтируешь машину в светлой сорочке, не задумываясь, какого труда стоит отстирать потом почерневшие рукава. Чему же верить мне, твоим словам или делам?» - Все это молнией пронеслось у него в голове, и он глубоко опечалился.
- Прости! Я на самом деле больше всего на Земле люблю тебя. – Подавленно произнес Игорь, осознавая всем своим существом, что она вправе не верить ему, но принимая решение с этого дня, каждое свое слово о любви подкреплять делом.
- Хорошо! И я тоже люблю тебя, муж мой! – Умиротворенно прошептала Люда и, счастливо улыбнувшись, доверчиво положила голову ему на грудь.

Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть. (2Кор. 7:10)

Три таких разных вопросаПроза

Три таких разных вопроса

Три таких разных вопроса
Проза